 «Атлантико»: Газопровод «Северный поток-2», который должен пройти из России в Германию по дну Балтийского моря в обход украинской территории, указывает на возникающие противоречия в отношениях между Россией, Украиной, Польшей, Германией и даже Францией и США. Какой интерес представляет для тех и других этот проект? В чем его значимость в дипломатическом плане?
Флоран Пармантье: «Северный поток-2» — газопровод, который должен доставлять российский газ на европейские рынки (наиболее платежеспособные для Газпрома) через Балтийское море. Он продолжает первый «Северный поток» (то есть, должен удвоить его мощности), который был запущен в 2011 году и функционирует с 2012 года.
В подходах европейцев действительно прослеживаются противоречия, что связано с разными экономическими интересами, а также неодинаковым восприятием концепции энергетической безопасности. Россия считает, что ответственность за предыдущие газовые кризисы (2006 и 2009 годы) лежит на Украине, которая в течение нескольких лет пользовалась льготными тарифами и в то же время откачивала предназначавшийся европейским странам газ. Украина же напирает на политический характер нового газопровода, который идет в обход ее территории, лишая ее тем самым порядка 3 миллиардов долларов в год (именно столько она получила за транзит российского газа в 2017 году). Польша занимает парадоксальную позицию: с одной стороны она недовольна энергозависимостью от России, с другой стороны она хочет зарабатывать на транзите газа через свою территорию. США добиваются срыва проекта, а пресс-секретарь американского правительства заявил, что участвующие в проекте иностранные компании могут попасть под санкции. Франция и Германия в свою очередь поддерживают «Северный поток-2» в связи с участием в нем их предприятий. В таких условиях Ангела Меркель была недавно вынуждена признать политический характер газопровода, хотя до настоящего времени настаивала его исключительно коммерческой роли.
<
— На прошлой неделе Ангела Меркель выразила намерение защитить интересы Украины в том, что касается «Северного потока-2». Как следует понимать эту позицию Берлина? Как способ не проявлять потворства России в как минимум напряженной геополитической обстановке? Или же эту новую позицию объясняют какие-то другие моменты?
— В немецкой энергетике запущен переходный процесс с полным отказом в 2011 году от ядерной энергетики в пользу возобновляемых источников энергии. Расширение использования нестабильной по своей сути возобновляемой энергетики (в первую очередь это касается ветряков) автоматически влечет за собой рост потребления газа и угля, причем в случае газа уровень выборов в атмосферу на порядок ниже.
<Немецкие промышленники выступили за тесные отношения с Россией в сфере импорта газа. Как говорил первый президент объединенной Германии Рихард фон Вайцзеккер в начале 1990-х годов, «история связывает нас со всеми соседями, однако нет страны, с которой связи нашего прошлого были бы прочнее, чем с Россией». Все это верно и в газовой сфере, которая подразумевает взаимозависимость производителей и потребителей. Газ подразумевает активное региональное сотрудничество в связи с долгосрочным характером необходимой инфраструктуры. Поэтому его называют «энергией мира» в отличие от нефти, добыча которой может адаптироваться к политической нестабильности.
В такой обстановке стремление Меркель поспособствовать сохранению части транзита через Украину действительно является новым фактором. Как бы то ни было, в этом случае украинской инфраструктуре потребуется модернизация, что будет означать существенные инвестиции, на которые европейцы, скорее всего, не готовы. Таким образом, подлинность такого менее выгодного для Москвы и немецких предприятий поворота еще предстоит подтвердить на практике.
— Может ли реализация проекта увеличить влияние Москвы на территории бывших сателлитов? Не может ли это привести к расколу в Евросоюзе?
— Как ни парадоксально, но «Северный поток» старательно обходит бывших сателлитов (они, кстати, не чураются закупок СПГ у других стран-производителей) и сосредотачивается на крупных конечных потребителях, превращая Германию в региональный хаб. Это не представляло бы проблемы, если бы все европейские рынки были тесно связаны между собой: в таком случае риск газового конфликта сошел бы на нет, поскольку перебои в снабжении того или иного государства были бы попросту невозможны.
В случае необходимости «Северный поток» можно заменить проектом восстановления украинской газотранспортной системы (с параллельным увеличением хранилищ). Для этого потребовалось бы добиться экономического сближения России и Украины, найти европейские инвестиции и напрямую договориться с Газпромом о поставке газа к российско-украинской границе. Эта операция уменьшила бы потребность в «Северном потоке-2» и внесла бы вклад в примирение конфликтующих сторон. Пока что европейцы не уделяли должного внимания такому варианту, сосредоточившись на «Северном потоке-2».
|
